Ночные думы, или специально
Не спалось. То ли от полной и яркой луны, пристально светившей в окно, то ли просто от старости. Странно, но в свои преклонные годы она спать любила, и возраст не укоротил её ночи, как это часто бывает у стариков.
Она встала, нащупала впотьмах мягкие тапки – любила комфорт – и медленно пошла на кухню, налила себе горячего чая и пила его, отламывая шоколад. На душе согрелось. Она взяла с окна овальное зеркало и внимательно стала рассматривать свое отражение. Спокойное и внимательное лицо не было размыто временем. Она с интересом вглядывалась в него, словно заново знакомилась с собой. Женщина там, в зеркале, была скорее симпатична ей, нежели нет. Мягкие седые пряди окружали лицо и не старили его. Морщин было не так уж и много. Она с одобрением улыбнулась себе, зеркальной. Та улыбнулась в ответ. Она возвратила зеркало на подоконник, и луна воспользовалась им, выскользнув из под легкой волнистой пряди облаков.
Она вернулась в постель и удобно устроилась там. Она никогда не торопила сон, зная, что сон, как голубь, если гонишься за ним, то улетает, не обращаешь на него внимания, сам сядет тебе на плечо.
Она спрятала руки под одеяло – так было уютнее – сухие, тонкие пальцы всю жизнь у неё были теплолюбивы. Сон подкрадывался к ней мелкими шажками.
Грёзы и воспоминания сопровождали причудливые и интересные мысли. Она давно заметила, что ночью думается о таком, и так смело и увлекательно, что сон не торопится приближаться, будто ему тоже интересно это наблюдать. Днем совсем по-другому думается.
Как-то пациент признался ей, что уже в детстве, в узоре ветвей стал замечать какие-то фигуры – зверей, цветы, разные картинки. Он думал, что это сделано специально для него. Воображение придумало такой трюк. Позже психиатры запишут это явление в его историю болезни, как начинающуюся раннюю патологию.
Сын уехавшей в Америку докторши, посетив с мамой Россию вновь, уже привыкший к заграничному порядку, про трещины и дефекты асфальта на дороге спросил, специально ли они сделаны. Так устроен человек – то, что его удивляет и поражает, должно быть целесообразно. А проще всего – для него. Так приятнее жить. Может быть, это и правильно. Такая мысль успокаивает возможную тревогу, иногда – радует душу.
Она передвинула голову на высокой подушке, луна слепила её. С некоторых пор глаза в сумерках стали видеть хуже, и она укладывалась лицом к окну, так было светлее. Но сегодня луна была слишком назойлива.
Улыбка тронула её рот – она вспомнила осенний день в парке. Моросил дождик, облака плотно закутали небо. И вдруг, солнечный луч, яркий и сильный, пробежал по противоположному берегу озера, и, словно чиркнувшая спичка, осветил разноцветные краски деревьев. Это было неожиданно, как подаренный праздник. Зелёный, ярко- желтый, багряно-красный, смелый оранжевый зажгли дотоле тусклый берег. «Спасибо!»,- вырвалось у неё. Кому, «спасибо», она не знала. Тогда она только знала, что это – точно для неё.
То, что трогает и задевает эмоционально, особенно на фоне скучных будней, а то и одиноких, рождает эту мысль – специально.
Монотонность надоедает, гипнотизирует, навевает сон. Рождается чувство детскости, подчиняемости обстоятельствам, зависимости от них, убаюкивания. Что-то свежее, интересное, а оно обязательно находится человеком даже в привычном, однообразном, всегда сваливается на голову, как подарок, знак внимания.
В психиатрии чувство сделанности – грозный знак. В детстве и в здоровом мире это – подарок. В болезни, в одиночестве – это отнятый подарок. В детстве должны быть подарки, и одиночества быть не должно. Одиночества не должно быть и в болезни.
Глаза её были открыты, мысли двигались живо и целенаправленно. Она словно что-то искала, всматриваясь в темноту. Логика истины, свет знания пересекся с лучом луны. Луна убежала за облако, и голубь прилетел ей на плечо. Когда луна снова посмотрелась в зеркало, она уже спала. Луна была глупа и не знала про её сон, совсем не наблюдательна. Она нуждалась во внимании людей и специально светила им в окна.