Золотая медаль

   В вагоне метро много людей, места все заняты, в проходах тесно. Я вошла в эту тесноту, и только приготовилась ухватиться за верхний поручень, как молодой человек, быстро поднявшись с сиденья, уступил мне место. Худощавый, восточной наружности, он легко пробрался в сторонку и продолжил говорить по мобильному телефону. Чувствовалось, что с детства его учили уважать старших, и что всегда так делает.

   Я благодарно уселась между каким-то парнем и девушкой лет двадцати пяти в светлой куртке. Пока я мысленно радовалась, что есть на свете естественная, с молоком матери усвоенная вежливость, поезд остановился на следующей станции. В вагон вошла пожилая петербурженка. Была она в черном кожаном пальто с узкой меховой оторочкой. Видно было, что пальто не новое, но бережно хранимое, великовато уже стало его владелице. Лицо у женщины было бледное, усталое, щеки давно перестали быть упругими, синеватые губы увяли, морщины сгущалась возле глаз. Сиреневая вязаная шапка не освежала лицо, а делала его ещё более бледным. Седые пряди волос выглядывали из-под головного убора. В руках женщина держала пакет и сумку.

   Сидевшая рядом со мной девушка уступила ей место. Женщина тепло поблагодарила её, поморгав глазами, и села рядом со мной. Видно было, что ехала она к кому-то в гости, долго готовилась и, может, гостинцы кому-то везла. Порывшись в пакете, она достала что-то в яркой золотистой обертке и, тронув девушку за рукав, проговорила одними губами : »Возьмите, пожалуйста». Девушка слегка порозовела от смущения – не каждый раз благодарность выражается предметно. Шоколадная медаль в золотой обертке скользнула ей в руку. Женщина одобрительно коснулась этой руки, словно сказала слова благодарности ещё раз. Девушка приняла дар и опустила медаль в карман куртки.

   Петербурженка с чувством выполненного долга сложила узловатые руки на сумке, стоявшей у неё на коленях, и прикрыла глаза. Щеки её ещё больше поникли. Сквозняк шевелил седые пряди её волос.

   Я, подняв голову, посмотрела на девушку. Рука той была в кармане, вероятно, держала шоколадку, спрятав её от посторонних. Глаза девушки были широко открыты и смотрели куда-то вперед, а на лице застыло одухотворенное и доброе-предоброе выражение, будто не сладость, а настоящую золотую медаль ей дали. Так и ехала она с этим лицом. А на следующей остановке мне было пора выходить. Я поймала себя на мысли, что улыбаюсь — на моё лицо тоже доброта перекинулась.